РОЗКЛАД БОГОСЛУЖІНЬ НА КВІТЕНЬ
Церковь освящает не только плоды рук человеческих, не только призывает Божье благословение на все человеческие труды, но освящает и само время, в котором христианин совершает свой жизненный подвиг. Это видно из включения понятия времени в строй православного богослужения.
Воспринимая время в контексте раннехристианской эсхатологии, Церковь, осознавая свою причастность «будущему эону» – Царству Небесному (Мф. 3:2), все же совершает Свою миссию в конкретных временных рамках, и в связи с этим время как бы включается в реальность вечного Царствия Христова. Богослужение и в первую очередь Евхаристия, по словам протопресвитера о. Александра Шмемана, «…и есть актуализация нового эона в веке сем»[1]. Из этого закона не выпадают и конкретные условия жизни человека, но и даже сама смерть.
Смерть христианина и соборная молитва Церкви.
Смерть христианина, которая в свете смерти и воскресения Христа Спасителя теряет свою трагическую непреодолимость, сопровождается неизменным молитвенным напутствием и соборным богослужением Церкви. Это связанно с тем, что «смерть для христианина остается непостижимым переходом в таинственное будущее»[2]. Митрополит Иларион (Алфеев) замечает: «Молитва Церкви об усопшем – традиция, восходящая к временам ранней Церкви. Заупокойная молитва является одной из форм следования апостольскому призыву молиться за всех человеков (1 Тим. 2:1)»[3].
«Но, – как пишет святитель Афанасий (Сахаров), – для остающихся на земле смерть не только близких, но и чужих, всегда печаль… Поэтому плачь и скорбь при гробе и вообще при воспоминании об умерших вполне естественны, являются психологической необходимостью, выражением истинной любви к усопшим»[4].
Таким образом, мы видим, что обряды и молитвословия, связанные со смертью и погребением, имеют два вектора направленности – по отношению к самому умершему и по отношению к родственникам и близким, окружающим погребальный одр. И именно к ним, оставшимся на земле и собранным ради молитвы, обращена большая часть литургических гимнографических текстов сугубо заупокойного богослужения. Поэтому мы можем говорить о миссионерском значении и о важности именно в миссионерском плане погребения как момента, когда имеют место психологический, бытовой и общинный факторы.
Стоит сразу оговориться, что последования, связанные с погребением умершего, очень часто в народе принято называть «отпеванием». Это название не совсем точно отражает суть происходящего. Требник исследуемому чину усваивает наименование «Последование мертвенное мирских тел», а киноварь вверху листа обозначает другое название – «Последование погребения мирских человек»[5]. Слово же «отпевание» содержит в себе намек на важность самого действия «от»-«петь» («вы»-«читать», «от»-«читать») вне зависимости от отношения к нему окружающих. Это в корне противоречит христианскому православному учению о молитве и, возможно, является рудиментом языческой практики за-говоров, и на-говоров. Церковь же всегда настаивала на необходимости деятельного и осознанного молитвенного участия верующих в совершении тех или иных молитвословий и обрядовых действий (1 Кор.14:14–15).
Рассматривая и анализируя вектор заупокойных последований, направленный на находящихся рядом с гробом родных и близких в его миссионерском преломлении, можно выделить несколько аспектов, которые являются важными составляющими и анализ которых позволит священнослужителю, совершающему заупокойное богослужение, правильно организовать свое миссионерское служение в данном случае.
Психологическое состояние присутствующих
Кончина близкого вырывает человека из круговорота его повседневных бытовых суетливых дел и поставляет перед лицом великого таинства смерти. Будучи смертным, каждый человек поневоле задумывается о смысле бытия, о взаимодействии жизни и смерти, о посмертной участи. Все эти вопросы, которые были до поры-до времени скрыты суетливой пеленой быта, остро встают перед каждым при виде гроба близкого человека. «Опыт смерти пробуждает в человеке такие отклики, что невозможно свести ее к обыкновенному явлению природы, все содержание которого можно исчерпать объективным изучением. Смерть не может быть лишена смысла»[6].
В то же самое время острая боль утраты рождают в душе человека ужасное горе и большую скорбь о потере близкого. Это психофизическое состояние заставляет искать поддержки и утешения у Единого Утешителя.
Именно поэтому молитвословия и проповедь на погребении представляются необходимыми. В случае если скорбящий не получит утешение в молитве Церкви и словах священнослужителя, существует опасность для него попасть под воздействие беса уныния и отчаяния, который стремится нарушить течение жизни православного христианина и посредством этих страстей ввергнуть его в мрачные теснины преисподней бездны. Для находящихся в состоянии сильной скорби обряд церковного погребения, содержащий в себе молитвословия и гимнографический материал умилительного содержания, дает возможность найти правильное русло печали, казалось бы, до этого безысходной, позволяет открыть источник слез и направляет их в единственном правильном курсе, сублимируя все эмоции и переживания и находя для них выражение в молитве о помиловании усопшего. Более того, скорбящие в словах заупокойных последований находят надежду на то, что смерть не является всемогущей, что их разлука с любимым и любящим не вечна, что его бытие не прервано, но обрело иную форму и у них есть упование на встречу в невечернем свете Царствия Христова. Именно в этом психологическом состоянии родственники и близкие умершего требуют обращенного к ним слова утешения и поддержки. Их сердца из каменистой почвы превращаются в благодатную землю, ожидающую спасительного сеяния Слова.
В то же время проводить усопшего в «путь всея земли» приходят не только близкие родственники, но и сослуживцы, соседи, знакомые и другие люди, так или иначе связанные с умершим или его родственниками. Так они выражают свое почтение и уважение. Особенно это явление распространено в сельской местности. Все пришедшие на погребение люди являются потенциальными прихожанами Православной Церкви, но зачастую принадлежат к Ней только по рождению: не участвуют в благодатной церковно-мистериальной жизни и не посещают храм Божий. Они не стремятся к воцерковлению и не спешат услышать церковное благовестие. Так или иначе, они, подчиняясь правилам приличия, вынуждены присутствовать на заупокойной молитве и потому волей-неволей соприкасаются как с благодатным действием церковной молитвы, так и с проповедью, неразрывно связанной с богослужением.
Эти потенциальные прихожане во время заупокойной службы получают уникальный шанс услышать глас евангельской проповеди, и священнослужитель не имеет права упустить эту возможность.
Возможно, не все присутствующие захотят прислушаться к слову Церкви. Но для миссионера важно вспомнить слова великого святителя Иоанна Златоуста: «Скажешь мне: какая польза от слов твоих? Есть польза, если кто слушает меня. Я делаю свое: сеятель сеет… Если не все послушают, половина послушает; не половина, так третья часть; не третья, так десятая; не десятая, так хоть один из такого множества послушает, лишь бы послушал…»[7]. Священнослужитель обязан совершить погребение и сказать слово так, чтобы не погубить хоть некоторых из собравшихся для проводов усопшего, потому что, вполне вероятно, у него или другого миссионера никогда не будет другой возможности увидеть этих людей или пообщаться с ними.
Место совершения погребения
Согласно Требнику, погребение, как длительное и продолжительное богослужение, начинается в доме умершего, затем с крестным ходом тело усопшего переносится по древнему обычаю в храм, где совершается основная часть службы, а затем, также с преднесением Креста, его провожают на кладбище к месту вечного упокоения.
Каждое из мест имеет свое миссионерское значение.
В доме, где должно начинаться богослужение, каждая вещь напоминает о своем почившем хозяине, и потому скорбь и боль утраты для родственников непереносимо остры. Особенно это сказывается в момент, когда усопшего износят из дома. В этот момент богослужение в лице его совершителя призвано словами молитв и песнопений дать выход скопившимся эмоциям родственников, направить их скорбь в русло молитвы и сдержать разрывающие сердце, а потому не имеющие смысла и ненужные причитания. Для совершителя погребения очень важно в этот момент сохранить пастырский такт и очень аккуратно прислушиваться к чаяниям и чувствам сродников, не оскорбить их излишней деловитостью или торопливостью. В то же время именно в этот момент необходимо пресечь командование и «организационный шум» со стороны «околоцерковного элемента», к которому можно отнести различных «всезнаек», норовящих всем указывать, как и что «правильно» делать.
В храме все говорит о Боге, все направлено к тому, чтобы помочь человеку сосредоточиться на молитве. Здесь умолкают страсти, угасают эмоции, успокаивается нервное возбуждение, стихает нервозность. Во всей храмовой обстановке для скорбящих родственников раскрывается во всей безграничности величие Бога и его милосердие. Сама атмосфера храма побуждает человека к молитве. И от совершителя богослужения очень важно сделать все возможное и зависящее от него, чтобы эта молитва открыла для присутствующих излияние Божественной благодати. Этому может помешать любой нецерковный предмет, небрежно оставленный служителями храма[8], например, швабра, ведро с водой, раскрытая книга, брошенные личные вещи. Также для скорбящих может показаться унизительным или обидным небрежно-деловитое отношение к обряду прислуживающих при храме.
Кладбище как место погребения умерших всегда вызывает у нецерковных людей ужас. И момент «последнего целования», прощания на краю свежевыкопанной могилы, является одним из самых тягостных. Священник должен найти в себе силы и подобрать слова, которые смогут поддержать родственников и в то же время напомнят всем присутствующим о том, что их всех на этой земле ждут свой гроб и своя могила. Обстановка кладбища и особенность момента позволяют сделать его, если можно так сказать, одним из самых запоминающихся с миссионерской точки зрения.
Кроме того, процесс перенесения умершего из дома в храм и из храма на кладбище имеет огромное миссионерское значение для тех, кто случайно увидел траурное шествие. Размеренность и благоговение, благолепие хоругвей (если таковые используются в данной местности), торжественное пение или произнесение молитвословий – все это может стать безмолвной проповедью и заставить случайного зрителя задуматься о смысле своего бытия или вспомнить о Боге.
К сожалению, в урбанизированной современности, в условиях многотысячного или даже многомиллионного полиса практически невозможно совершить «Последование мертвенное мирских тел» таким образом, как это указано в Требнике. Обычно отпевание совершается возле дома умершего или под подъездом/парадной многоэтажного дома. Здесь также имеются свои особенности, важные для миссионерского служения и для проповеди Христа, которые стоит учитывать. Во-первых, богослужение в более-менее тёплом и защищенном от ветра храме может быть более продолжительным по сравнению со службой на открытом воздухе, под палящим солнцем или, напротив, при сильном морозе, под дождем, снегом или ветром. Во-вторых, рядом могут проходить люди, совершенно чужие и чуждые трагедии скорбящих родственников. Умение правильно повести себя, отреагировать или пропустить мимо ушей колкую реплику, оскорбление, правильно строить отношение с равнодушным или агрессивно настроенным внешним миром может сыграть важную роль в состоящем из мелочей миссионерском служении.
Совершитель погребения
Для родственников умершего погребение близкого является событием неординарным, единичным, и все их чувства напряжены до предела. Для священника, несущего приходское служение, это событие является обычным, а треба едва ли не самой частой. И потому для него существуют соблазн и опасность бездушно или безответственно отнестись к молитвословиям и горю людей и тем самым погубить дело православной миссии. Для человека, впервые столкнувшегося с Церковью, в глаза бросается каждая мелочь. И потому поведение служащего, его внешний вид и манера совершения богослужения становятся важным фактором миссионерской деятельности.
Огромное значение, переоценить которое невозможно, имеют проповедь или слово, обращенные к родственникам и присутствующим во время погребения. Многие из стоящих у гроба никогда не слышали чистое церковное учение и не затрудняли себя изучением вопросов духовно-нравственной жизни. И потому священник должен в краткой форме затронуть те струны их душ, которые могут отозваться на его слова. Важно, наверное, не только рассказать об истинах, исповедуемых Церковью, но пробудить интерес и подвигнуть к исканиям, которые приведут слушателей к осознанному причастию Живому Телу Христову – Святой Церкви. Недопустимо в такой момент играть на эмоциональном состоянии присутствующих, разжигать их скорбь или теребить душевные раны. Священник должен стать служителем Утешителя, посланного от Отца, утешить и подарить надежду.
Таким образом, можно констатировать неоценимую значимость обрядов, связанных со смертью и погребением в контексте миссионерской деятельности. Именно от умения, тактичности, чуткости совершителей этого священнослужения, действующих от лица Церкви, зависит во многом дальнейшее развитие духовно-нравственной жизни тех людей, которые присутствовали на погребении. Для них это скорбь, печаль и трагедия, но в то же время встреча с Церковью, которая может перерасти во встречу со Христом, а возможно, стать поводом для отвержения благодатной жизни во Христе, для новых насмешек и хуления. Именно поэтому каждый, так или иначе, репрезентирующий Церковь в этот неоднозначный и тяжелый для человека момент должен помнить об обязанности проповедовать Слово Божие и свидетельствовать о Христе, которую Господь возложил на Своих учеников и последователей (Мф. 28:19–20).
Протоиерей Андрей Николаиди
Примечания:
1.Шмеман А., прот. Введение в литургическое богословие. К., 2003. С. 85.
2. Настольная книга священнослужителя. М., 1983. Т. 4. С. 455–456.
3. Иларион (Алфеев), митр. Православие. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2010. Т. 2. С. 751.
4. Афанасий (Сахаров), еп. О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви. К., 2008. С. 9.
5. Требник в двух частях. М., 1991. Ч. 1. С. 164–205.
6. Словарь библейского богословия. К.: Изд. «Кайрос», 2003. С. 1064.
7. Цит. по: Феодосий, еп. Гомилетика. Теория церковной проповеди. МДА, Сергиев Посад, 1999. С. 54.
8. См. Остапов А., прот. Пастырская эстетика. Чернигов, 2000. С. 5.
Читайте також
