СХИАРХИМАНДРИТ ГАВРИИЛ (БУНГЕ): БОГ НИКОГДА НЕ ОШИБАЕТСЯ

Изучал книги восточных отцов-подвижников и даже монашеский орден выбрал в честь древнего святого Бенедикта Нурсийского. Став ученым-богословом, монах мечтал своими книгами залечить трагический церковный раскол Востока и Запада, но в 70 лет понял — то, что невозможно для всей Католической Церкви, возможно лично для него.

 

Схиархимандрит Гавриил (Бунге) был принят в Православие 27 августа 2010 года. Он продолжил свою жизнь затворника в горах Швейцарии.

 

Сейчас он настоятель Крестовоздвиженской пустыни близ города Лугано. В конце октября 2016 г. отец Гавриил приехал поклониться святым местам Украины. Знаменитый патролог и духовник собрал переполненный зал Духовно-просветительского центра УПЦ на встрече со столичной интеллигенцией и духовенством. Перед отъездом в Почаев схиархимандрит Гавриил рассказал «ФОМЕ в Украине» о себе и своем духовном пути.

 

— Отец Гавриил, мы очень рады видеть Вас на киевской земле. В день памяти святого апостола Фомы, нашего небесного покровителя, расскажите о Вашем опыте борьбы и преодоления сомнений и неверия.

— Очень интересный вопрос. Никто никогда ранее не спрашивал меня о сомнениях. Думаю, что у меня никогда их и не было. Но естественно, у меня была борьба с появлявшимися искушениями. Я всегда ее вел, особенно часто в юности. Мои родители не были неверующими, они были непрактикующими христианами. Когда Господь меня призвал, я сразу ответил Ему. Но был вынужден защищать свое призвание перед моей семьей. Для них мое решение было очень проблематичным, так как они не хотели, чтобы я стал монахом.

Мой отец был ученым-фармацевтом и сотрудничал со многими клиниками Германии. И все начальники клиник, конечно, были для меня «дядями», я их так и называл. И все они были против моего решения. Были против не потому, что были атеистами. Они, к сожалению, видели среди своих пациентов представителей духовенства, которые часто падали, и не хотели, чтобы я пошел по тому же пути. Поэтому у меня действительно была борьба со всеми этими учеными, которые противостояли моему решению.

Когда я наконец пришел в монастырь, ситуация к лучшему не изменилась. Это был 1962 год, и в Католической Церкви происходили очень большие изменения, а монашеская жизнь приходила в упадок. И я снова и снова вынужден был бороться. После восемнадцати лет, прожитых в монастыре, я решил, что должен стать отшельником. И война началась еще больше. У меня было благословение моего духовника, но монастырь совсем не соглашался с этим решением.

Всю жизнь я боролся за веру и монашескую жизнь. Поэтому для меня было невозможным поддаться сомнениям, потому что это было бы для меня катастрофой. Я с самого начала сказал Христу «да» и очень быстро ответил себе, что значит для меня монашеская жизнь. Но я понимаю многих людей моего возраста, которые жили совершенно в других условиях, и у них не было тех трудностей, которые я пережил, и противостояний, которые были у меня. Поэтому они не знают, как дорога вера, как она ценна, и потому ее не защищают.

 

У меня не было сомнений потому, что я в своей жизни познал, что Бог не ошибается. И когда Он посылает нам какие‑то трудности, то это для нашего добра.

Я уже 36 лет живу отшельником, и в течение 18 лет этой жизни у меня был прекрасный ученик. Последние шесть лет своей жизни он был очень болен, смертельно болен. Четырнадцать лет назад он умер в возрасте 44 лет. Эта смерть, которая постепенно приближалась, была очень трудной не только для него, но и для меня. Но у меня не было сомнений, потому что из своего опыта я всегда помнил, что Господь не ошибается. Сомнения приходят к нам тогда, когда мы забываем, что Господь все делает для нас. Мы должны помнить, что Господь сохранил нас от многих трудностей и не оставил нас. И этот мой ученик схимонах Рафаил умер со словами: «Слава Богу за все».

 

— Отец Гавриил, Вы всю свою жизнь занимаетесь церковной наукой. Как Вы считаете, богословие необходимо только будущим священникам, монахам, подвижникам или простым мирянам тоже нужно вникать в эти вопросы и досконально изучать свою традицию?

— Содержание веры одно и то же для всех. И каждый человек в Крещении принимает все это наследие Апостольской Церкви в своей вере. В Церкви всегда был катехизис, или основные моменты учения, которые должен был знать каждый верующий. Теперь у нас есть много катехизисов, учебников, по которым учат верующих, духовенство, но они не больше того, что знает каждая бабушка через Символ веры. Это на интеллектуальном уровне.

Но есть и практическая традиция в Церкви. Уже святой Василий Великий говорит об этом: «Мы крестим, погружая человека три раза». Это не написано в Библии, это апостольская традиция. Все храмы обращены на Восток. Мы обращаемся на Восток с нашей молитвой. И все это делают, но не все знают, почему же так делается. Все совершают крестное знамение соответствующим образом, но не все знают, почему оно именно так совершается.

Если верующий следует апостольской традиции, он находится на верном пути. И затем уже вы можете ему объяснять, почему то или иное делается. Тогда вера этого человека углубляется. И наш простой верующий, наша бабушка, обретает глубокое мистическое познание того, что она всегда выполняла. Поэтому я могу добавить, что всегда есть время объяснить то, что мы делаем.

Ведь в Церкви есть не только записанные объяснения, богословские трактаты и так далее, но есть и живая традиция, в которой находится каждый верующий. И тот, кто молится, никогда не потеряет веру. Поэтому если инославный христианин начинает молиться так же, как православный, он уже становится православным, потому что это автоматически ставит его на правильный путь.

 

— Отец Гавриил, что для Вас означает православная монашеская традиция? В чем особенность этого христианского пути?

— Монашество — это традиция всей Церкви. По своей природе оно всегда консервативно. Оно защищает нашу церковную Традицию. Ведь традиционалистский и традициональный — разные вещи. Традиционалисты хранят культурные формы, занимаются фольклором, оберегают внешнее совершенно оторванно от внутреннего содержания. А монашество защищает внутреннюю суть Традиции. Оно всегда соединено со старчеством, которое передается от отца к сыну. Эта передача всегда живая. Потому что такая природа у монашества. Ты не можешь быть монахом иначе. Потому что монашеская жизнь — это не какая‑то теория.

Сейчас на Западе можно быть богословом и при этом оставаться неверующим, потому что они церковные науки изучают и объясняют так же, как и светские. Вот такой феномен: мне встречались преподаватели литургики, которые были совсем не способны следовать церковному служению. Они были глубокими специалистами в своей сфере, но перед алтарем это была катастрофа. Потому что для них это только наука. А для монаха такое невозможно. Поэтому нельзя быть специалистом в монашестве, не живя монашеской жизнью.

Монашество хранит Традицию, передает ее из поколения в поколение. Оно совершает это не только в своей среде и для себя, а во всей Церкви и для всей Церкви. Поэтому верующий народ любит монашество, приходит к монахам, а монахи, конечно, любят народ. И это совершенно не конкуренция между ними и белым духовенством. Все епископы — монахи. И все монастыри управляются епископами.

Церковь есть организм. Ее Глава — Иисус Христос. В ней есть дыхание Святого Духа. Все члены Церкви — это своего рода внутренние и внешние органы, и все они взаимодействуют. Таким образом, весь организм работает и проходит через века.

 

 

— На своей лекции Вы очень точно сказали о том, что сегодня проблема не в старцах, которых трудно найти, а в отсутствии сыновнего духа в мирянах. Но как воспитать в себе этот дух?

— Эта проблема всегда была, с самой древности. Начиная от Христа Спасителя в Галилее. Люди видели Христа Господа. Кто не верил в Него — не следовал за Ним.

Надо иметь, прежде всего, сердце смиренное. И приносить всё — свои мысли, проблемы — на суд духовника. Но многие не понимают этого. Они решают по‑своему, а потом несут только информацию о том, что уже случилось, и просят только благословить. Я всегда говорю: «Нет, ничего тебе не скажу. Ты решил для себя. Потом мы увидим, что будет. Потому что благословение надо просить вначале, а не после»

Большинство духовных чад начинают понимать это постепенно. Мой ученик, собрат Рафаил, как и я, осознавал: если он просит благословение, то для него это самая большая, лучшая защита.

 

— Но у этой проблемы есть и обратная сторона. О ней говорил покойный Патриарх Алексий II, а еще раньше святитель Игнатий (Брянчанинов) и многие другие пастыри. Это проблема младостарчества.

— Конечно же, речь идет не о молодых священниках — к примеру, преподобный Макарий Великий тоже был очень молодым. Просто есть служители, которые не являются настоящими старцами. Они становятся как гуру для своих учеников, привязывают к себе людей и создают группу.

Настоящий старец делает все противоположное, он помогает своему ученику освободиться от страстей. Старец только подталкивает, делает все возможное, чтобы ученик следовал за Христом, а не за ним. Потому что сам следует за Христом. Поэтому, если духовник хочет владеть своими чадами, это уже диктатор, а не духовный отец. Духовник, или старец, никогда не распоряжается жизнью своего чада, потому что это должен делать Христос. И он также не сопровождает его, потому что не является ангелом-хранителем. Ученик только следует тому, что духовник говорит. Когда старец видит, что ученик поскользнулся, он его поддерживает. Ученик приходит, спрашивает, где правильный путь, и идет по нему.

 

— Но если человек падает так, что подняться уже не может… Я говорю о поражениях в духовной жизни, после которых священники бросают свое служение, а миряне уходят из Церкви. Как не попасть в такую ситуацию и что делать в этом случае?

— Прежде всего мы должны сказать такому человеку, что путь, на который он стал, — это ложь. И он, видя это, должен измениться. Если он не слушает, мы отходим от него и сами молимся о нем. Господь над ним, и мы верим, что Он ему поможет. Хотя дьявол не спит, конечно. Мы же знаем, что это было с самого начала. Как погиб Иуда? Христос мог его спасти. Но тот не послушал.

 

— Может ли быть полезна в духовной жизни классическая художественная литература? Что Вы посоветуете?

— Это все зависит от культуры самой личности. Расскажу Вам историю. В монастыре, где я жил раньше, ко мне пришел один послушник. Он был чем‑то обеспокоен, в возбужденном состоянии. «Я не могу понять. Святитель Игнатий (Брянчанинов) абсолютно против всякой культуры. Святитель Феофан Затворник наоборот поддерживает, — говорит он. — Я не могу понять: я прочел эту книгу и не вижу ничего плохо. Два богослова дают два противоположных ответа на этот вопрос».

Я ему объяснил: «Слушай, святитель Игнатий принадлежал к очень благородному роду. Он жил в мире, пропитанном Западом, мире, в котором интересовались и эзотерикой, и спиритуализмом, и католицизмом, и протестантизмом… Он знал, что эта книга, как и другие, разрушительно влияет на интеллигенцию, которая следует западным традициям.

Святитель Феофан Затворник принадлежал к другому сословию — священническому. Его окружали иные люди. Он читал западную литературу совершенно другим взглядом. Он смотрел на все это через свои «православные очки», которые всегда автоматически корректируют все, что видится сквозь них. Ты прочитал эту книгу с очками святителя Феофана Затворника и принес в центр своей православной традиции. Потому что в отличие от тех, у кого нет таких очков, те, кто смотрит сквозь «православные очки», все ненужное оставляют вовне. Поэтому для тех, кто не имеет этого православного центра, такая литература опасна. Но мы не имеем нужды читать подобные книги, потому что у нас есть много других, наших. 

 

 — Сейчас настало время, когда христианству предстоит по‑новому отвечать на вызовы современности. Причем, отвечать не только в рамках отдельной конфессии, но и в контексте совместного труда. На какие вызовы, по‑Вашему, нужен именно совместный ответ христиан?

— Эти проблемы по своему порядку очень разные. Когда мы говорим о вопросах ересей и веры, то должны, конечно, следовать правилам святых отцов. Потому что в действительности все уже сказано и в Евангелиях, и в апостольских посланиях. По существу все сказано у святых отцов.

Но если вопросы касаются политики, войны и мира, это для нас непросто. Так как мы не специалисты в этих вопросах и не участники данных событий. У нас на руках нет всех данных, и, потом, информация часто становится дезинформацией. Мы должны помнить, что дезинформация — очень древний политический инструмент. А теперь добавился еще и интернет. Люди верят любой информации как истине, хотя она таковой и не является. Поэтому мы должны быть разумными, потому что люди, которые в действительности имеют силу и делают политику, часто пребывают во тьме. Они никем не избраны и представляют себя самих и свои интересы. Вот что мы должны всегда помнить.

И еще нужно молиться. Мы не должны создавать какой‑то дух противостояния между нами и вступать в какие-либо провокационные состязания. На насилие мы не должны отвечать насилием. Христос ведь не употреблял никаких особенных сил, Он только говорил истину. Царство Мое не от мира сего (Ин. 18:36), «могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов (Мф. 26:52). И кто победил? Он.

 

— Вы пришли в восточную традицию из западной. О том, что католикам можно многому научиться у православных, написано довольно много. А что, по‑Вашему, полезного православные могут перенять у католиков?

— Не только у католиков, но и у англикан, и протестантов — у них есть чему поучиться. Но это может принять тот, кто готов к этому. Например, на Западе много критических изданий святых отцов. Очень хорошо изучены рукописи и много изданий, например, на французском языке. Это очень хорошие и доступные труды. Тот, кто не знает греческого, латинского, сирийского языков, может изучать христианское наследие, филологию, историю.

Семидесятишестилетний схиархимандрит Гавриил уже 54 года монах, из которых 36 лет — отшельник

Но в отношении богословия я более строг, потому что приближение к этим традициям очень опасно, даже в рамках патрологии. Потому что западные богословы внесли туда много своей идеологии. Они стараются использовать все свои средства, чтобы преподать католическую традицию, даже если тексты всех святых отцов говорят против них. История и богословие должны базироваться на фактах, на первоисточниках.

 

— Во всем мире нарастают апокалиптические настроения. Люди считают, что уже наступают времена, предсказанные в Откровении Иоанна Богослова и в Евангелиях.

— Все возможно, мы должны это понимать. После того как Христос Спаситель умер на кресте и воскрес, мы уже в последних временах. Мы знаем из Первого послания Иоанна Богослова, что уже живем в этом, последнем веке.

Но мы должны всегда помнить, что, когда наступит последний день, никто не знает. Отец Небесный, только Он (даже не Сын Божий) решает. Мы должны помнить, что Иисус Христос придет неожиданно, как вор в ночи. И будет как молния, которую будет видно от востока до запада, все непосредственно увидят это. Поэтому нам сказано: «Бдите и молитесь, будьте готовы». Никаких беспокойств, нужно только жить этой жизнью, в которой мы всегда должны быть готовы.

 

— Люди, живущие в миру, часто подвержены унынию, а монахи-аскеты, которые во многом себе отказывают, радуются гораздо больше. Как достичь такой радости?

— Я бы не сказал, что все монахи радостные, но я — да. Я действительно рад, потому что Христос победил. Мы пригвождены ко Кресту нашими грехами, поэтому Христос победил их. И потому — о чем еще я должен беспокоиться? Я не переживаю о том, какое у меня положение, какие неприятности. Христос — Глава Церкви, Он беспокоится о нас. А я маленький Его труженик. Он дал мне виноградник, в котором я должен метр за метром работать. Много работы у меня в этом винограднике. Но я не беспокоюсь особенно обо всем остальном, поскольку это Его виноградник. Я молюсь, прошу Его, чтобы Он послал и других тружеников. Но я не тревожусь об этом, не печалюсь, потому что это всё Его.
 

Беседовал Олег Карпенко

Перевод с итальянского — архимандрит Амвросий (Макар)