РАСПЯТЫЙ ЗА ХРИСТА: СВЯТОЙ МУЧЕНИК ФЕОДОР

Императора Антонина, носившего прозвище Пий, («благочестивый», «исполняющий долг в отношении богов и родных»), заслуженно любили подданные. Выходец из галльского сенаторского рода, он не только сохранил владения Римской империи, а и упрочил ее защиту…Именно во времена его правления от шотландского залива Ферт-оф-Клайд к заливу Ферт-оф-Форт был возведен величественный оборонительный вал, границы государства в Германии и Реции стремительно расширялись. Но пламя восстаний против правления империи в Британии, Мавретании, Иудеи и Египте прочили «отцу отечества» скорый конец стабильности. Держава шаталась, и император был вынужден взяться за суровые меры пресечения, но для этого ему нужно было большее войско. Военачальники в провинциях получили строжайший приказ о спешном призыве в ряды воинов новых стражей империи.

Военачальник Феодот ревностно нес службу и отнесся к приказу из столицы со всей серьезностью. Старательно подбирал молодых парней, лично осматривал каждого, боясь не справиться с возложенными на него обязанностями. Феодот был типичным римским офицером — закаленный в боях воин, повидавший в жизни немало, верный слуга императора и заядлый язычник. Когда первые две черты только украшали Феодота, то убежденная вера в множество римских богов иногда служила военачальнику плохую службу, а ненависть к христианам легко выводила всегда спокойного мужа из равновесия. Вот и сейчас, осматривая будущее пополнение армии Рима, Феодот оказался в неловкой ситуации.

Утро вообще не задалось. Сначала жена, взбалмошная красавица Илария, дулась из-за сущего пустяка пол ночи, потом вторую ее половину вопил не своим голосом младенец-сын. Надавав тумаков служанкам и заодно наорав на жену, Феодот пришел на службу, но и тут толку было мало. Его надежда, Феодор — рослый крепкий молодой мужчина, который в будущем мог стать одним из лучших воинов или даже военачальников, отказался принимать на себя воинский знак.

– Я знаменован от чрева матери моей моим Небесным Царем Господом Иисусом Христом и не желаю быть воином для другого царя, сотворившего небо и землю!

— Только не это! Снова христианин, — сделал попытку вразумить смельчака военачальник. — Не принесешь ли ты жертв нашим богам?

Но тот упрямился:

— Я никогда не приносил и не принесу жертв нечистым бесам.

Феодот завелся в считанные секунды и уже не пытался остановить себя. Приказал жестоко бить непокорного юношу и сам тоже взялся за кнут. Выместил на загорелом мускулистом теле будущего воина и злость на христиан, и обиду на жену, и собственное бессилие. Немного успокоив клокочущую злобу, снова позвал новобранца на допрос:

— Одумался ли ты теперь, будешь ли ты мне послушен и поклонишься ли богам? — попытался сделать ровным дрожащий от напряжения голос, но встретился взглядом с Феодором и уже наперед знал ответ.

– Если бы ты, – отвечал святой, – познал Сотворившего тебя Бога, то и сам пожелал бы поклоняться Ему.

Феодот, вне себя, отдал приказ готовиться к пыткам. В длительных походах ему не раз приходилось развязывать язык молчаливым, и военачальник дал волю зверской фантазии. Рядом разложили огромный костер, принесли большую железную сковороду, растопили в ней большое количество смолы, серы и воска.
Посчитав, что новобранцам будет полезно посмотреть, что делают из непокорными воле правителя, Феодот оставил шеренгу будущих воинов стоять в стороне, а сам взялся за пытку.

Сначала велел положить мученика нагим на сковороду и поливать его кипящей смолой. Держа в руке полный ковш расплавленной черной жидкости, военачальник наклонился над воином и во второй раз посмотрел ему в глаза. По-садистски желая прочитать в них раскаяние или, хотя бы, страх, увидел только ясный взгляд человека, уверенного в собственной правоте. Рука дрогнула, и Феодот едва ли не окатил собственные ноги клокочущей смоляной жижей. Но второй толчок заставил его выронить ковш и отскочить в сторону.

Послышался оглушительный шум, и странно зашевелилась земля под ногами: на том самом месте, где пылал огонь и дымилась сковорода, началось землетрясение. После ужасных содроганий твердь разверзлась, и из расселины забил мощный ключ воды. Брызги быстро погасили огонь и охладили сковороду. Феодот не верил собственным глазам: непокорный воин поднялся на ноги совершенно невредимым:

— Вот ты видишь, что это дело не мною совершено, но Христом, Богом моим, Которому я служу, — сказал он военачальнику. — Если же ты желаешь познать силу твоих богов, то приготовь другой костер, снова разожги сковороду и прикажи во имя твоих богов положить на ней одного из твоих солдат, тогда ты увидишь бессилие своих богов и познаешь все могущество моего Господа.

Немного оправившись от испуга и изумления, Феодот с облегчением засмеялся и призвал Диоскора, авторитетного и опытного языческого жреца. Предлагая тому лечь на раскаленную сковороду, призвав на помощь Зевса, военачальник уже наперед был уверен в его превосходстве. Но к его удивлению, Диоскор наотрез отказался, даже больше: жрец, служивший верой и правдой целому пантеону идолов, ответил, что уверовал во Христа и готов бросить статую Зевса в огонь.

Феодот даже не дослушал. Кивнул воинам и те бросились снова разводить костер. Еще один властный жест — и до сего мига верный слуга Рима, а ныне — новоявленный христианин Диоскор уже корчился от ужасных мук на раскаленной сковороде. «Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты сопричислил меня к числу рабов Твоих. Прими с миром душу мою», — из последних сил простонал он и скончался. Святой Феодор провел ночь в темнице, а наутро его опять вывели для нового мучения.

Военачальник Феодот стоял на городской стене и удовлетворенно наблюдал, как дикие лошади на бешеной скорости влачат за ноги Феодора. Сократ и Дионисий, воины, привязывавшие мученика к конной упряжке, еле поспевали за разгорячёнными животными. А те на всем ходу врезались в стену и упали замертво. Сам же Феодор, отряхнувшись, встал и пошел к темнице, целый и невредимый. Взору Сократа и Дионисия в этот момент открылась удивительная картина: они увидели огненную колесницу, сошедшую с небес, которая взяла мученика и поставила невредимым в месте судилища.

— Велик Бог христианский! — восклицали воины. Их переполняло желание поделиться со всеми увиденным чудом. Вскоре им пришлось поплатиться за это: услышав их восторженные рассказы, военачальник приказал бросить воинов в темницу к тому, кого они перед этим были вынуждены истязать. Три дня воины провели в камере, и столько же пылала печь, готовящаяся для казни мучеников. Утром третьего дня Феодот попытался подойти к раскаленной топке и когда не смог продержаться возле нее даже минуты, велел мученикам войти в этот пылающий ад. А они, вознеся молитвы ко Господу, ступали по раскаленным кирпичам, словно шли тенистой аллеей сада. Свыше ниспала роса, которая орошала их и охлаждала печь. Сократ и Дионисий мирно беседовали, а воин Феодор вспоминал мать. За три года до этого она попала в плен и оказалась в Эфиопии. Сын и матерь не виделись все это время, и Феодор возносил горячие молитвы, чтобы Господь даровал ему возможность увидеть родного человека хоть одним глазком.

– Господи Иисусе Христе, Боже, творящий чудеса! Покажи мне, какими Сам Ты знаешь путями, божественною силою Твоею, матерь мою, ибо я желаю ее видеть. Для Тебя же всё возможно. Покажи же мне ее, дабы и прочие познали величие Твое.

Феодот к тому времени готовился ко сну. Даже капризы жены тем вечером не казались ему столь назойливыми. Военачальник был уверен, что с непокорными христианами покончено, и утром он развеет по ветру их пепел. А мученики… Мученики также ложились спать прямо в печи, – на город опускалась ночь, и сеялся небольшой дождик. Приготовляемые так долго орудия пытки оказались бесполезными.

Утром разочарованию Феодота не было предела. Феодор, Сократ и Дионисий, проснувшись, возносили благодарение Богу. Рядом с ними сидела и мать Феодора, блаженная Филиппия, обнимавшая сына. Честная компания вела неспешный разговор о величии их Господа, восседая посреди печи, как в чертоге. В смерть перепуганные стражники, боявшиеся даже с места сдвинуться, рассказали военачальнику о ночных событиях.

Как к последней надежде, обратился к Филиппии Феодот.

– Увещевай твоего сына, дабы он поклонился богам, чтобы он не погиб и не сделал тебя бездетной, – настаивал язычник. Ответ матери не порадовал его.

– Мой сын, – отвечала женщина, и ни один мускул не дрогнул на ее лице, – будет распят тобою и принесет Богу жертву хвалы. Такое извещение я получила от Господа моего еще до зачатия сына.

Страшный венец мученичества святые Феодор, Сократ и Дионисий понесли до конца. Двое последних сложили головы под мечом палача, святого Феодора распяли. А для блаженной Филиппии самой страшной казнью, наверное, было видеть, как три дня умирал на кресте ее сын.

В этот день на свечнике сонма Христовых мучеников зажглась новая яркая свеча. Святой мучениче Феодоре, моли Бога о нас!

Елизавета Пронь

СПЖ